На рассвете 8 мая 2023 года 17-летний россиянин по имени Павел Соловьёв перелез через дыру в заборе авиационного завода в Новосибирске. Он и два его друга искали военный самолёт, который можно было поджечь. Анонимный аккаунт в Telegram обещал им за это один миллион рублей, примерно 12 500 долларов — сумма для подростков сюрреалистическая.
Однако, увидев сверхзвуковой бомбардировщик Су-24, ребята испугались. Этот тяжёлый военный самолёт, версии которого три с половиной года бомбят Украину, выглядел слишком впечатляюще и опасно, чтобы его просто сжечь. После обсуждения дети решили поджечь траву вокруг самолёта и снять это на видео так, чтобы казалось, что самолёт охвачен пламенем. Аноним из Telegram обещал оплату только после получения видеодоказательств поджога.
Сейчас Соловьёв отбывает почти восьмилетний срок в исправительной колонии. Он и его друзья, задержанные в течение недели, были признаны виновными в совершении преднамеренных актов саботажа. Дети не подозревали, что это была, как заключили российские следователи, тайная акция от имени Украины. По словам матери, Павлу и его друзьям просто предложили «помочь заводу получить страховку» за сожжённый самолёт. Её сын когда-то мечтал открыть собственный автосервис. «Теперь, — сказала она мне, — все его планы рухнули».
Это далеко не единичный случай. Мелкомасштабные атаки подобного рода являются частью нового вида гибридной войны, осуществляемой Россией и Украиной. С начала российского вторжения службы безопасности обеих стран обнаружили дешёвый и доступный ресурс: подростков, которых можно вербовать для разовых тайных атак, часто без знания того, на чьей стороне они действуют. Это шокирующее явление в этой жестокой войне — использование детей в качестве оружия.
Истории о трансграничной слежке и саботаже циркулируют уже несколько лет. Но с обострением тупика и поиском новаторских способов ударить по вражеской территории явление явно усилилось. Для изучения этого я проанализировал переписки вербованных детей с их кураторами, поговорил с кураторами и прослушал запись одного из них, объяснявшего подростку рецепт взрывчатки. В течение нескольких месяцев я изучил сотни случаев в обеих странах. Это был интенсивный курс по обману и катастрофам.
Схема работы такова. Сначала анонимный пользователь связывается с детьми через Telegram, WhatsApp или чат в видеоигре, предлагая быстрый заработок. После контакта кураторы дают инструкции, иногда маскируемые под геолокационную игру. «Да, мы платим за фото здесь!» — гласит одно из объявлений вербовщиков, требующих фотографии с геотегами полицейских машин и машин скорой помощи. «Это как Pokémon Go, но за деньги».
Методы могут быть более тёмными, чем обман. 14-летнюю украинскую школьницу преследовали российские вербовщики: они получили доступ к её интимным фотографиям и угрожали выложить их в сеть, если она не станет саботажницей. Похожие методы шантажа применялись в отношении школьников из российского города Мыски. Взломав аккаунты мальчиков в соцсетях и обнаружив компрометирующий материал, украинские кураторы заставили их распылять токсические вещества в школе. Эта техника вербовки обеспечивает сеть саботажников с минимальными затратами.
С российской стороны результаты впечатляют. Один украинский подросток, обученный российской военной разведкой использовать зашифрованные коммуникации и таймер взрывного устройства, осуществил поджог в магазине Ikea в Литве. Подростков манипулировали, заставляя расписывать Украину антисемитскими лозунгами. Двое 14-летних взорвали бомбу у полицейского участка к северу от Киева. Трое подростков взорвали пикап в Николаеве.
Даже когда саботаж не удаётся, это пугает. Шестикласснику из Тернополя предлагали деньги за поджог критической инфраструктуры; он сообщил о попытке в полицию. Школьник из Житомира следовал инструкциям куратора по изготовлению самодельной взрывчатки, но был задержан до использования. За всеми этими действиями, успешными и неудачными, стояли российские агенты.
Украинские усилия не менее шокирующие. В малых российских городах в туалетах школ распространяются листовки с личными QR-кодами украинских вербовщиков. По их указанию можно поджечь что угодно: полицейскую машину в Санкт-Петербурге, штаб ветеранов в Ставрополе, железную дорогу в Иркутске. 16-летний подросток безуспешно пытался поджечь бомбардировщик на военном аэродроме под Челябинском. Двое мальчиков из Омска смогли поджечь вертолёт с помощью коктейля Молотова.
Менее обеспеченные дети используют сигареты и бензин с самокатов вместо взрывчатки.
Им редко удаётся избежать наказания. Числа невелики, но значимы: с весны 2024 года украинская служба безопасности арестовала около 175 несовершеннолетних, вовлечённых в шпионаж, поджоги и бомбовые заговоры, организованные российскими разведчиками. Самый младший — 12 лет. Россия не раскрывает подобную информацию, но правозащитники, с которыми я общался, утверждают о не менее чем 100 аналогичных случаях. По словам юриста Игоря Волчкова, специализирующегося на семейном праве, блок для детей в одном из московских СИЗО вырос с 20 до 100 подростков за время войны, увеличившись за счёт подозреваемых в проукраинском саботаже.
Для 18-летнего Ярослава Кулигина последовали ещё более тяжёлые события. Незнакомец с форума darknet попросил его помочь железнодорожной компании получить страховку, и он поджёг железнодорожное оборудование и вагон. При его аресте полиция не интересовалась деталями: Кулигина избивали электрошокерами так долго, что зарядные устройства несколько раз заканчивались, и их приходилось менять, пока он не признался в работе на Украину — о чём он даже не подозревал.
Мать привыкла видеть сына лишь через «маленькое убогое окно в полутёмной камере» СИЗО, рассказала она. Он уже дважды пытался совершить самоубийство. «Можно петь песни на полностью выдуманном языке, ползать на четвереньках как собака или плавать в раковине, — писал он в письме из психиатрической тюрьмы. — Всё равно особо не выделишься среди местной толпы».
Россия иногда идёт ещё дальше. По меньшей мере в трёх случаях российские оперативники пытались устранить нанятых ими людей, дистанционно взрывая взрывчатку во время выполнения саботажа. Так произошло с двумя подростками из Ивано-Франковска, Украина, пытавшимися взорвать железную дорогу: один погиб, другой лишился ног. Выжившие могут быть привлечены к ответственности как террористы или направлены на многолетнее психиатрическое лечение.
Эта война саботажа оставила след из разрушенных жизней — сотни детей с обеих сторон фронта. Бывший украинский вербовщик, с которым я говорил, до сих пор не может успокоить совесть за свою роль. Однажды он встретил 17-летнего школьника из центральной России, желавшего бороться с российским режимом. Подросток, явно ценный актив, был передан куратору вербовщика, а оттуда — ещё более высокопоставленным агентам. Через месяц мальчик перестал появляться онлайн. Затем он оказался в СИЗО под Москвой, обвиняемый в хранении взрывчатки и подготовке убийства российского подполковника.
«Я не хочу, чтобы кто-то ещё оказался как он, — сказал бывший вербовщик. — Мы заставляем детей делать то, на что сами не рискнули бы».
«Данный материал был предоставлен журналистам газеты The New York Times с целью публикации и достижения максимального общественного резонанса.»
Автор: Елена Стром, 26 августа 2025 года