Дорогие читатели! Вы не смогли бы прочитать этот материал, если бы «Медуза» подчинялась цензуре. Мы работаем, чтобы у вас всегда был доступ к настоящим новостям. Но сейчас нам очень нужна ВАША ПОДДЕРЖКА. Только от вас зависит, будет ли завтра «Медуза».
Хочу поддержать
«Медуза» работает для тех, кто хочет видеть реальность такой, какая она есть.
С масштабной цензурой российский книжный рынок столкнулся вскоре после начала большой войны. Опасаясь преследования властей, издательства вымарывают из книг — целыми страницами — любые намеки на войну и параллели с нынешней политической ситуацией, сцены, связанные с квир-отношениями, описания жизни в эмиграции. Запрещенными стали не только темы, но и авторы: из продажи пропали книги писателей и интеллектуалов, объявленных российскими властями «иноагентами» и «экстремистами» за их антивоенную позицию.
По просьбе «Медузы» девять художников попытались осмыслить это явление в книгах, прошедших через самоцензуру издательств.
Майкл Каннингем. «День»
АСТ, Corpus, 2025
«День» — книга одного из главных современных американских романистов современного поколения и лауреата Пулитцеровской премии (за знаменитый роман «Часы»). В «Дне» Каннингем пишет, как пандемия коронавируса изменила привычный быт одной семьи из Бруклина, вскрыла проблемы в отношениях героев и вынудила по-новому взглянуть на то, как стоит заботиться друг о друге.
В российском издании под цензуру попали сцены, посвященные гомосексуальности — важной теме в творчестве Каннингема. На нескольких страницах вычеркнуты фрагменты о любовной линии персонажей Робби, Адама и Оливера. В оригинальном тексте в этих сценах автор описывает, как герои в условиях изоляции ищут поддержку и новые формы связи в эмоциональной и физической близости.
Художница Leto:
Все эти черные отметины в книгах — это препятствия, с которыми сталкивается читатель. Издателям тоже приходится маневрировать среди цензурных ограничений. Таким образом, процесс создания книги и взаимодействия с ней превращается в какую-то игру, в которой надо петлять и уворачиваться, чтобы выжить. Так появились мои серии «Маятник», «Классики» и «Тетрис».
Кит Рекер. «Язык цвета»
«Бомбора», 2025
Кит Рекер — американский дизайнер и исследователь визуальной культуры. В «Языке цвета» он рассказывает о культурных и социальных значениях множества оттенков. Розовый, фиолетовый или синий в его интерпретации связаны с историей искусства, политикой, массовыми движениями и культурными переломами: от античной поэзии и мифов до рекламы джинсов и феминистских кампаний второй половины ХХ века. Именно эти связи — между цветом и политикой, телесностью, борьбой за права — подверглись цензуре в российском издании.
Сейчас в книге закрашены страницы о «розовых треугольниках» — нашивках, которыми нацисты отмечали гомосексуалов. В конце XX века эта метка превратилась в символ движения за равноправие. Также в тексте недоступны рассуждения Рекера о том, как розовый закрепился в общественных кампаниях по борьбе с раком груди. В главе о фиолетовом невозможно прочитать абзацы об античной традиции, в которой этот цвет связывали с гомоэротической поэзией, а также о его роли в феминистском и квир-движении XX века.
Мария Степанова. «Фокус»
«Новое издательство», 2024
Мария Степанова — поэт, эссеистка, автор книги «Памяти памяти», вошедшей в шорт-лист Международного Букера. Роман «Фокус», изданный в 2024 году, рассказывает о писательнице М., эмигрантке, которая из эмиграции наблюдает за войной, развязанной ее родиной против соседней страны. Степанова сознательно не называет Россию и Украину: у нее воюющие стороны — «та, которая напала» и «та, на которую напали». В романе война становится фоном для размышлений о языке, памяти и личной судьбе.
В издании «Фокуса», доступном в российских магазинах, вычеркнуты строки, которые намекают, что героиня уехала из России, и объясняют, почему ее соседи в новой стране относятся к ней настороженно.
Художница Елена Новикова:
В книге Марии Степановой «Фокус» подвергся цензуре один абзац текста: в бумажной версии книги над черными плашками повисают хвосты букв — краткая над «й», рядом «у» и «б». Но в повествовании эмиграция, утрата доверия к родному языку и наблюдение за войной издалека обнажают хрупкость самой возможности высказывания. Мне важно не иллюстрировать сюжет, а продолжить его работу в изображении: показать, как слово исчезает и дробится, как ландшафт, мелькающий перед глазами постоянно переезжающего человека, оказывается в расфокусе, как внимание застревает на этих повисших обломках букв и надстрочных знаках. Цензура превращает чтение в расшифровку, а взгляд — в работу по восстановлению вытесненного.
Макс Фальк. «Вдребезги»
«Эксмо», 2022
Первые тексты писателя и драматурга Макса Фалька появились на сайтах Ficbook и Patreon — там вышли «Взгляд несмотрящего», «Четыре времени года», «Как приручить Обскура», «Все, что любовью названо людьми» и другие. В октябре 2022-го Фальк опубликовал свой первый большой роман «Вдребезги», сначала ставший популярным на Ficbook, а затем опубликованный в печатном виде в серии Like Book издательства «Эксмо». Позже в той же серии был опубликован роман-продолжение «52 Гц», вместе с «Вдребезги» составивший дилогию.
По итогам лингвистической экспертизы, проведенной в «Эксмо», из «Вдребезги» пропало около 3% текста. Полностью вычеркнуты сцены физической и эмоциональной близости двух молодых мужчин: первый сексуальный опыт, подробные описания секса, признание и обсуждение идентичности. Издательство объяснило это решение необходимостью соблюдать закон о запрете «пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений». Кроме того, информацию о книге удалили с сайта «Эксмо».
Художница Volya:
Я представила, до каких пределов может дойти цензура. Так родилась антиутопия о государстве, в котором заправляет «Министерство особо опасных книжных дел». Оно направляет к читателям «менторов по чтению» и в конечном итоге начинает цензурировать любые знаковые системы в окружающем пространстве, включая дорожные разметки и вывески на зданиях.
Скай Клири. «Жажда подлинности: Как идеи Симоны де Бовуар помогают стать собой»
«Альпина нон-фикшн», 2025
В российском издании книги об одной из важнейших фигур феминизма черными плашками закрыты десятки абзацев. Убраны рассуждения о подвижности гендерных категорий и праве человека определять себя за пределами жесткой мужской и женской бинарности. Вычеркнуты фрагменты о контрацепции и абортах, критике биологического редукционизма и социальном давлении на женщин, подробности интимной жизни Симоны де Бовуар и ее отношений с женщинами, а также размышления о свободных связях. В примечаниях скрыты даже ссылки на цитаты, где речь идет о гендерной идентичности.
Автор книги — австралийский философ Скай Клири, специалистка по экзистенциализму и популяризатор идей Симоны де Бовуар. В «Жажде подлинности» она анализирует философские тексты де Бовуар через ее биографию и истории других женщин и таким образом показывает, как идеи этой мыслительницы на самом деле помогают осмыслить идентичность, свободу и равноправие. Без этих частей текст местами становится нелогичным и бессвязным.
Художница Наталья Николаева:
Когда видишь эти черные полосы и знаешь, что за ними скрыт текст, появляется сильное желание разглядеть его любыми способами. Я использовала макрообъектив в надежде увидеть очертания букв. Однако текста обнаружить не удалось — вместо этого получились абстрактные изображения с фактурой бумаги и краски.
Наталья Ключарева. «Дневник конца света»
Издательство Ивана Лимбаха, 2024
Наталья Ключарева, написавшая романы «Россия: общий вагон» и «Девушка с тремя паспортами», рассказывает в своих книгах о повседневной жизни регионов и людях, страдающих от разобщенности и ищущих опору в отношениях с близкими. Роман «Дневник конца света» представляет собой фрагментарные записи о встречах, разговорах и случайных эпизодах, в которых скрыто тревожное ощущение конца эпохи. «Жизнь как будто проходит мимо. Трамваи ходят. Брестская обыденность. Думаю: это жизнь? Но на самом деле будущего нет никакого…» — размышляет главная героиня. В этой обреченной интонации написан весь роман.
Что вычеркнули цензоры в «Дневнике»? Только два слова: «война» и «Путин». Черные плашки, под которыми они скрыты, покрывают десятки страниц.
Марк Мэнсон. «Все хреново. Книга о надежде»
«Альпина Паблишер», 2024
Первая книга Марка Мэнсона, нон-фикшен «Тонкое искусство пофигизма» о разоблачении культа успеха и одержимости продуктивностью, стала мировым бестселлером и была очень популярна в России в середине и конце 2010-х.
«Все хреново. Книга о надежде» вышла в 2021 году, а ее русскоязычная аудиоверсия сразу попала в топ сервиса Bookmate. В этой книге Мэнсон рассуждает о том, почему тревожность во всем мире достигла пика именно сейчас, когда наша жизнь стала удобнее и безопаснее, чем когда-либо в истории. Автор пишет о кризисе ценностей, спорит с философами, ставит под сомнение религиозные догматы, рассказывает истории из поп-культуры и приходит к выводу, что культ позитивного мышления не спасает, а, наоборот, мешает человеку, создавая нездоровые иллюзии. Мэнсон предлагает искать смысл жизни в правде, честности и ответственности, а не в погоне за дофамином.
В российском печатном издании «Все хреново. Книга о надежде» закрашены рассуждения о религии, наркотиках и сексуальности, резкие политические комментарии и свойственная текстам Мэнсона нецензурная лексика.
Роберто Карнеро. «Пазолини. Умереть за идеи»
АСТ, 2024
Итальянский литературовед Роберто Карнеро — доцент современной итальянской литературы в Университете Болоньи, исследователь литературы и кино ХХ века и автор критических статей для итальянских изданий. Одна из его ключевых работ — книга «Пазолини. Умереть за идеи», вышедшая в 2010 году и переизданная в 2022-м. В ней Карнеро подробно рассматривает биографию Пьера Паоло Пазолини — поэта, режиссера и одного из самых влиятельных интеллектуалов ХХ века. Карнеро анализирует художественные тексты Пазолини, социальный и культурный контекст, в котором тот работал, а также рассказывает о личности режиссера и судебных процессах над ним.
В российском издании 2024 года значительная часть этих материалов недоступна. Из книги вычеркнули абзацы и целые страницы, где речь идет о гомосексуальности Пазолини, его опыте взросления и поиске идентичности. Нет в ней и комментариев Карнеро к фильму «Сало, или 120 дней Содома», в которых автор рассказывает о связи между властью, насилием и сексуальностью. Под цензуру также попали рассуждения о судах над Пазолини и даже отдельные цитаты из его текстов, связанные с темой гомосексуальности.
Художник ESKA:
Блэкаут — техника письма, когда из уже существующего текста путем вычеркивания убирается «лишнее», а оставшиеся слова складываются в новый текст, имеющий самостоятельный, отдельный смысл.
Книга «Пазолини: умереть за идеи» стала одной из самых заметных издательских реакций на усиление ограничений в книжной сфере. Обильное количество черных полос, закрывающих в издании не отдельные формулировки о неугодных государству темах, а целые абзацы и страницы. Мне захотелось сделать следующий шаг — еще сильнее усилить этот «режим черного» в книге, сохранив лишь отдельные слова и сложив их в подходящие для сегодняшнего момента высказывания.
Алексей Поляринов. «Кадавры»
Inspiria, 2024
«Кадавры» Алексея Поляринова — автора романов «Центр тяжести» и «Риф» — это постапокалиптическая история о путешествии по югу России, где главная героиня, ученая, ищет, фотографирует и описывает кадавров. Так называют стоящих в самых разных местах, от лесов и полей до дворов жилых домов, мертвых детей, которые начали появляться по всей стране — неизвестно почему. Поляринов пишет о выживании, памяти и языке, соединяя прозу с псевдодокументальными вставками: газетными заметками, ссылками, цитатами из исследований.
В книгах, которые продаются в российских магазинах, вырезан только один эпизод — сцена с конфликтом вокруг вывески на адыгейском языке в школе, которая приводит к арестам и стихийным восстаниям. Вместо имен, этнических маркеров, топонимов и самих событий — повторяющиеся слова: «[данные извлечены]».
Художница Ада Казанцева:
Мне захотелось придумать новую реальность, в которой образы, с одной стороны, понятные, знакомые, но в то же время в них что-то не так, отчего рождается чувство тревоги. Вроде бы фигура женщины — руки, ноги, голова, — но в камеру смотрят не глаза, а затылок. К этой новой псевдореальности непонятно, что и как работает. А когда непонятно, то всегда страшно. Я живу в придуманном кем-то мире, и кто-то прямо сейчас решает за меня, писать этот текст или нет.
Салман Рушди. «Нож. Размышления после покушения на убийство»
АСТ, Corpus, 2025
В августе 2022 года автор «Сатанинских стихов» и лауреат Букеровской премии Салман Рушди пережил покушение: на сцене в городе Чаутоква, штат Нью-Йорк, на него напали с ножом, писатель получил 15 ножевых ранений и долго восстанавливался. Этот опыт лег в основу книги «Нож. Размышления после покушения на убийство», вышедшей в 2024 году. В ней Рушди пишет о самом нападении, своем восстановлении и мире, в котором слова по-прежнему могут стоить жизни.
В российском издании романа Рушди черными плашками закрыта часть его рассуждений о глобальной политике и религиозных конфликтах, а также абзацы о положении религиозных и этнических меньшинств, угрозах демократии, войнах и реакции государств на них.
Художница Линда Аусс:
Все эти черные строки, квадраты, прямоугольники на страницах книг — физическое измерение насаждаемого незнания. Сначала была новость про одну книгу и несколько закрытых черной плашкой слов. Потом эти черные фигуры разрослись до абзацев, затем — до целых страниц. Книг, покрытых ими, уже длинный список. Мне хотелось поработать с этой геометрией и площадью черноты. Сначала я наклеила один лист на стену в своей комнате, потом еще один, а после заклеила стену — чернота стала очень осязаемой. Постепенно за ней перестали узнаваться и исчезли вещи, которые были очевидными и близкими.
Юми Стайнс, Мелисса Канг. «Привет, месячные!»
Albus Corvus, 2020
Юми Стайнс — австралийская тележурналистка и ведущая подкаста о женском здоровье «Ladies, We Need to Talk». Совместно со специалисткой по подростковой медицине, врачом Мелиссой Канг, она выпустила серию просветительских книг о взрослении — «Welcome to Consent», «Welcome to Sex» и «Welcome to Your Period», последнюю из которых перевели на русский язык под названием «Привет, месячные!».
Эта книга — яркий, иллюстрированный гид для подростков, в котором авторы с юмором разбирают все, что волнует современных девушек: физиологию, гигиену, табуированные вопросы. В российской печатной версии «Привет, месячные!» удалили целую главу о трансгендерных людях. Вместо этих страниц — пустые развороты и объяснительная подпись об ограничениях российского законодательства.
Агустина Бастеррика. «Нечестивицы»
Inspiria, 2024
Аргентинская писательница Агустина Бастеррика прославилась романом «Отдел по видам животных», переведенным на десятки языков. В ее новой книге «Нечестивицы», изданной на русском в 2023 году, действие разворачивается в замкнутой религиозной общине, где девочки растут в условиях постоянного насилия и контроля. Бастеррика исследует темы женской телесности, свободы и духовного сопротивления в мире, где веру используют как инструмент подавления.
В российском издании книги закрашены абзацы с описаниями физической близости и чувственного опыта героинь, их интимных переживаний, а также фрагменты, где телесность становится частью мистического и религиозного опыта персонажей.
Художница Марта Милао:
Цензура — это небытие, куда попадают не только буквы, слова и предложения. Она калечит текст, который никто не может менять, кроме автора. Если государство посягает на то, что и как мы говорим, забирает ли оно в этот момент часть нашей жизни? Если оно может убрать из текста упоминание мыслей, чувств, действий и людей, остаются ли они частью повествования?
Размышляя об этом, я обратилась к формату фотодневника. Я представила, что будет, если «спрятать» на фотографиях [то, что для меня важно] — мою кошку, друзей, дом, любимого человека, праздники, — и просто моменты из жизни. Как и в некоторых зацензурированных предложениях, на фотографиях иногда можно различить спрятанный объект. Но порой черная краска не оставляет деталей, за которые можно зацепиться. Разглядеть объект и достроить картину в голове не получается. И тогда понять, что перед тобой, становится невозможно — человека или момента из моей жизни больше нет.
Александра Амелина