В 1926 году советская публика впервые услышала и увидела афроамериканский джаз. Эти выступления повергли пропаганду в смятение: черным американцам полагалось быть угнетенными, а они веселились.
Русский дадаист Валентин Парнах объяснял наступление эры джаза вынужденной неподвижностью позиционной войны:
Четырехлетнее сидение в окопах обрекло миллионы тел на рабскую неподвижность. И вот, наконец, разряд: целые страны затанцевали. Из Америки в Европу ринулись фокстроты. И гробовая тишина былого тыла разрядилась ликующей, трагической музыкой джаза… Париж, обугленный мукой, засиял снова.
После Первой мировой войны в Европе, прежде всего в ее культурной столице, Париже, начался период "негрофилии", обусловленный целым рядом культурно-исторических причин, в том числе интересом художественного авангарда к африканскому искусству. За океаном тем временем расцвел Гарлемский ренессанс. Джазмены-афроамериканцы стали приезжать в Европу, и многие оставались там. В октябре 1925 года в Театре на Елисейских полях состоялась премьера шоу La Revue Nègre, звездой которого стала 18-летняя Жозефина Бейкер. С этой же труппой приехал гений джазового кларнета Сидни Беше. В парижских и берлинских ночных клубах и дансингах появились афроамериканские джаз-банды, а затем и taxi dancers – наемные танцоры. Белая публика приезжала на bal nègre освободиться от условностей своего общества. Танцуя с черным партнером, светская дама смело вдыхала аромат греха.