"Во время всех конфликтов каждый из родителей тянул меня за собой и настраивал против другого. Когда мне было три года, меня забрал у бабушки без ведома мамы папа. В девять лет мама тайком увезла меня к своим родителям в деревню. Папа знал, где мы, но ему не разрешали со мной общаться", – рассказывает Ирина (имя изменено) из Петербурга. Таких историй, когда родители после развода похищают детей друг у друга, очень много. Корреспондент Север.Реалии разбиралась, что в это время чувствуют дети и как это влияет потом на их жизнь.
Между двумя родителями
Сейчас Ирине 49 лет. Первое похищение она помнит плохо. "Эту историю я рассказываю в основном со слов бабушки", – поясняет она. Ей тогда только исполнилось три года. На лето родители привезли ее в деревню к родителям мамы. Папа уехал к своим родителям в другое село.
Отдавать меня не хотели: папа не разрешил
– Маме тогда делали операцию, поэтому меня оставили с бабушкой, – вспоминает Ирина. – Через несколько дней к ней приехал мой папа и забрал меня под предлогом, что хочет отвести погулять в ближайший город – Рязань. На самом же деле мы поехали к его родителям.
Когда Ирина не вернулась с прогулки с папой на следующий день, бабушка забила тревогу и поехала в больницу, где лежала мама. Оказалось, что в семье давно назревал конфликт. Отец Ирины хотел доказать, что сам может заниматься воспитанием дочери.
"Мама попросила бабушку забрать меня, потому что родители папы меня не любили. И она, взяв с собой подругу, поехала за мной в другую деревню, – рассказывает она. – Когда они приехали, моего папы дома не оказалось. Его мама сказала, что он очень устал и пошел на дискотеку. Отдавать меня она тоже не захотела, якобы папа не разрешил".
Папа бил маму у меня на глазах
Вернул отец Ирину только под конец своего отпуска, когда ее мать выписывалась из больницы. Все вместе они поехали в Петербург, где родители тогда работали. О том, что произошло тем летом, никто в семье никогда не говорил.
Через шесть лет из дома Ирину забрала уже мать. Она уволилась с работы и, оставив все, уехала к своим родителям в деревню. "Мама говорила мне, что боится возвращаться к папе. Он постоянно бил ее у меня на глазах. Как-то раз нам даже пришлось убежать из дома и ночевать на вокзале. Было очень страшно. Я и сама просила маму развестись с отцом, но все равно его тоже любила", – вспоминает Ирина.
Хотела, чтобы папа с мамой помирились
В деревне она прожила с мамой год: ходила там в школу, пыталась завести новых друзей. Первые полгода папу она не видела. Он ни разу ей даже не написал. "Для меня это был сильный стресс. Я была изолирована от отца и даже не понимала, как он ко мне относится", – говорит Ирина.
Обижалась она на обоих родителей одинаково. Сначала была рада, что в семье больше нет насилия, потом скучала по отцу. Он приехал на Новый год. "Помню, что тогда сильно обрадовалась. Очень хотела, чтобы они с мамой помирились", – добавляет Ирина.
Мириться ее мама не хотела, но и ехать ей было некуда: родители начали выгонять из деревни, мол, надо терпеть, жить без мужа непозволительно. В Петербурге никаких родственников у нее не было. В итоге еще через полгода они с Ириной вернулись к отцу.
"Как будто вырвали сердце"
Папа говорил: мамы у нас больше нет
Оба эпизода оставили неприятное ощущение ненужности: каждый из родителей, по словам Ирины, использовал ее в своих интересах, не спрашивая, что она на самом деле в тот момент чувствовала. С подобными ощущениями столкнулась москвичка Джамеля. Когда ей было пять лет, ее и младшего брата забрал у матери отец.
"Ощущение было такое, как будто вырвали сердце, все сильно изменилось, детство как будто украли. Помню, как плакала без конца, искала маму в квартире, в которой мы жили с отцом. В первое утро без нее до сих пор помню отчетливо серую стену дома и как я прижимала к себе игрушку, которая от нее осталась. Папа мне просто говорил, что мамы у нас больше нет", – рассказывает Джамеля.
В подобной ситуации оказался и другой москвич – адвокат Максимилиан Буров. Его с братом отец забрал у матери, ему было три года. Предлог: детям нужно пообщаться с бабушкой. Так мама восемь месяцев не знала, где ее сыновья.
Этот эпизод Буров помнит частично. "Очень хорошо отложилось, как мама нас забирала, – говорит он. – Ей повезло: отец ненадолго приехал с нами по основному месту жительства. Это увидела мамина знакомая и позвонила ей. В итоге мама успела приехать и забрала нас".
Папа говорит: похищения не было
Второй раз отец пытался забрать его с братом, когда мама с детьми переехала жить в Витебск. "Основной мамин заработок строился вокруг нашего пса-боксера. По нему нас и выследили", – объясняет адвокат.
Отец пришел к ним домой, когда мама гуляла с собакой.
– Подруга мамы, которая оставалась с нами в квартире, по глупости открыла дверь. Нас уже схватили, но на выходе из подъезда папа наткнулся на маму с собакой. В этот день наш пес почему-то решил закончить прогулку через 15 минут после ее начала, – говорит адвокат.
Пес был агрессивно настроен по отношению ко всем мужчинам, даже к отцу, если тот обижал маму. В итоге отец испугался и оставил детей. Спустя несколько лет семья воссоединилась, родители до сих пор живут вместе. Ни один из эпизодов в семье никогда не обсуждался. Все попытки Бурова начать этот разговор отец пресекал: по его словам, похищений никогда не было.
Родитель не похититель
Сейчас Буров уже в течение нескольких лет занимается семейными делами, в частности историями, связанными с киднеппингом. По его наблюдениям, основная проблема состоит в том, что в России нет понятия "семейное похищение", соответственно, нет и предусмотренной законом за это ответственности.
"Во всех случаях, когда у заявителя нет административного или финансового ресурса, полиция и Следственный комитет отказываются возбуждать уголовное дело, ссылаясь на то, что родитель не может быть похитителем. В случае же, если административный или финансовый ресурс есть, происходят всякие метаморфозы", – говорит адвокат.
Вторая проблема – в отсутствии регулирования вопроса об определении порядка общения ребенка с тем родителем, с которым он вместе не живет. Обычно речь идет о минимальном времени. Если проживающий с ребенком родитель хочет сократить и его, это тоже легко сделать без риска быть привлеченным к какой-либо ответственности.
В итоге родители, которые хотят общаться со своим ребенком чаще, вынуждены его похищать. "Каждый человек, решаясь на этот шаг, понимает, что если он этого не сделает, он своих детей видеть не будет", – говорит Буров.
Судя по сообщениям в СМИ, таких случаев с каждым годом становится все больше. Статистики непосредственно по семейному киднеппингу в России нет. Есть только сведения обо всех исчезнувших детях, среди которых выделяются данные о тех, кто пропал без вести. За первую половину 2020 года таких по всей России насчитывалось 3 629. 98,6% из них были найдены. В 2019 году пропавшими числились более 14 тысяч несовершеннолетних. Какова доля тех, кто был похищен собственными родителями, не понятно.
По словам адвоката Бурова, рост случаев семейного похищения связан и с освещением темы в СМИ. "Когда мы начали рассказывать о проблеме, то поняли, что одновременно с помощью другим пострадавшим мы популяризируем метод. По сути мы рассказываем другим родителям, которые хотят похитить ребенка, как это сделать и что за это им ничего не будет", – признается Буров.
Александра Марова
Именно поэтому вторичные похищения – тоже не редкость, отмечает директор Благотворительного фонда профилактики социального сиротства Александра Марова. Родителю, которому вернули ребенка, нужно построить такую систему, где бы ребенок мог видеть и другого родителя. Порядок общения определяет суд. Сейчас, по ее словам, иногда он встает на сторону пострадавшего и позволяет второму родителю общаться с детьми только в его присутствии.
Однако вопрос незащищенности в этой ситуации стоит все также остро. "Как доверить ребенка человеку, понимая, что он знает: решение суда о месте жительства детей можно не исполнять", – отмечает Марова.
"Мама – шлюха"
Ребенок пытается стать удобным
Однажды, по словам Маровой, у нее оставалась мама с маленьким ребенком, которого только удалось забрать у скрывавшего его отца. Во время игры мальчик внезапно сказал: "Мама – шлюха". "Мама переспросила. Он повторил. Его спрашивают, где он это слышал. Он вдруг вспоминает, что это говорил папа дяде Игорю", – рассказывает правозащитница.
Психолог Валерия Сулимина работает с детьми, которые пережили опыт семейного киднеппинга. Адаптация маленького ребенка в семье после похищения занимает в среднем около месяца. При худшем раскладе может понадобиться три месяца.
– Здесь важно работать с родителем, – отмечает Сулимина. – Если мы объясним ему, как реагировать на какие-то негативные высказывания со стороны ребенка, его поведение можно будет легко скорректировать.
С подростками ситуация обстоит гораздо сложнее. Их редко удается вернуть, а если и удается, работать с ними бывает очень сложно, поскольку "там уже мозг промыт капитально".
В основном к Сулиминой приводят детей до десяти лет. Ребенок до пяти лет ничего не может сам рассказать о том, что чувствовал, когда его похитил один из родителей. Более взрослые дети говорят, что испытывали тревогу, напряжение и чувство вины за случившееся, отмечает психолог. Некоторые подростки высказывают суицидальные мысли.
Поем про маму, а мне стыдно рот открыть
Разницы в том, похитил ребенка отец или мать, нет. По словам Сулиминой, у всех детей, побывавших в такой ситуации, был внутренний запрет на эмоции, на выражение чувств и на любовь. "Ребенок закрывался в себе и пытался стать удобным для того родителя, с которым он проживает", – добавляет психолог.
Разрушение детской психики
Чувство стыда – основная эмоция, которую демонстрируют дети, оказавшиеся в ситуации семейного киднеппинга. "Они рассказывают, например, как неуютно себя чувствовали, когда ко всем на 8 марта в школу пришли мамы. Только к ним никто не пришел. Или часто слышу: “Все в школе поют про маму, а мне стыдно даже рот открыть", – рассказывает Сулимина.
Ситуация, когда родитель похищает ребенка, на самом деле по восприятию мало чем отличается от той, когда ребенку один из родителей не разрешает с другим общаться или всячески против него настраивает, говорит психолог. Об этом же рассказывает 32-летняя москвичка Марина.
Все фото с тобой мы убрали, ты ведь больше не семья
Ее родители развелись, когда Марине было семь лет. Инициатором был отец. "Все было не очень красиво, как обычно бывает. Мама была потрясена, обижена и переживала свою личную трагедию. Видеться с отцом она мне не запрещала, но настраивала против него и говорила, что сказать папе, когда он придет", – вспоминает она.
Если папа приходил в гости, чтобы провести время с дочкой, мама могла попросить Марину показать отцу семейный альбом. При этом девочка должна была указать на определенные фотографии: "все снимки с тобой мы убрали, ты ведь больше не член нашей семьи". "Я маму любила и говорила это", – добавляет она.
Если папа звал ее гулять, мама могла попросить Марину сказать, что та видела его в машине с другим мальчиком. "Значит, у тебя новая семья. Ты больше меня не любишь, и я тебя тоже не люблю" – это Марина и говорила. В итоге отец стал приходить к ней все реже.
Отца я на самом деле тоже любила
Когда Марине исполнилось восемь, они практически не виделись. "Я в это время лежала в больнице, и ко мне приходила мама. Однажды и папа, не согласовав это с ней, решил меня навестить. Тогда они впервые увиделись наедине. Когда я вышла к ним, увидела, что они при всех ругаются, кричат друг на друга, потом мама дала папе пощечину, он ударил ее в ответ. У меня началась истерика", – вспоминает Марина.
Она попросила маму уйти вместе с ней, а папу вывели охранники. С тех пор она его больше не видела. Через три месяца после той ссоры узнала, что его сбила машина.
– Сейчас у меня осталось только сожаление, что последняя наша встреча с отцом была такой. Я ведь на самом деле его тоже любила, мне его очень не хватало, – говорит Марина. – Это ужасно, когда родители не ладят между собой и настраивают ребенка друг против друга. Это разрушает детский мир и детскую психику. Безопасность мира, опора: все вдруг вмиг уходит.
Источник:www.severreal.org