В Беларуси вторую неделю продолжаются протесты. Вышедшие из изолятора в переулке Окрестина в Минске и других мест временного лишения свободы задержанные рассказывают о пережитых побоях и насилии.
Журналистка телеканала "Белсат" Алена Щербинская в изоляторе провела три дня. Что там происходило, она рассказала в эфире Настоящего Времени.
Embed
Поделиться
Белорусская журналистка рассказала об избиениях в изоляторе на Окрестина
Embed
Поделиться
Код скопирован в буфер обмена
ширина
px
высота
px
The URL has been copied to your clipboard
No media source currently available
0:00
0:06:44
0:00
— Расскажите, пожалуйста, свою историю. Насколько я понимаю, вы попали в изолятор на Окрестина?
— Да, я содержалась трое суток в изоляторе на Окрестина. При этом я не понимаю, почему я там содержалась – у меня нет никакого приговора суда, я не приговорена ни к суткам, ни к штрафу. Меня туда поместили просто с каким-то непонятным для меня предупреждением.
— Чем вы занимались 10 августа, что вы успели сделать для того, чтобы быть задержанной?
— Десятого августа я работала, но работала не в самой гуще событий. В то время, когда меня задержали, я просто пыталась выбраться и уехать домой – живу я на окраине города. Меня вместе с моей подругой, мужа которой – он оператор – задержали. Мы просто подъехали к Центральному РУВД в попытке получить какую-то информацию: где он, что с ним происходит. И на протяжении 15 минут, которые мы там постояли и написали заявление, просто подъехали два или три автозака – я уже точно не помню – выгрузился ОМОН, и с криками "Пакуем!" всех забрали. При этом все, кто там сидел, это были люди, которые искали своих близких и, как правило, своих несовершеннолетних детей. Они просто сидели и ждали какую-то информацию.
— Самые неприятные вещи с людьми происходили в изоляторе. Некоторое время предполагалось, что к женщинам не применяется физическое насилие, а их как-то психологически пытались подавить, показывая им пытки над мужчинами. Расскажите, пожалуйста, коснулось ли вас насилие в какой-то степени?
— Да, я содержалась трое суток, три дня – 10-го, 11-го и 13-го – надзирательница несколько раз меня ударила ногой в живот. [Меня] заламывали в позу ласточки, когда ты должна идти – руки за спиной, и твое лицо чуть ли не на уровне пола – она требовала, чтобы девушки наклонялись как можно ниже, била в спину, если наклоняться получалось недостаточно низко, и била коленом в живот. Я получила коленом в живот, и сейчас я нахожусь в больнице с закрытой травмой живота, с ушибом мочевого пузыря – с такими травмами.
Я была свидетелем, как, кроме моральных пыток, та же самая надзирательница била девчонок по внутренней части голени за то, что они недостаточно широко расставляли ноги. Но я не могу подтвердить информацию, что основные пытки были на Окрестина, потому что я сейчас активно пытаюсь работать и находить героев, записывать их истории. И большинство людей пострадали все-таки в автозаках.
— Будете ли вы каким-то образом дальше пытаться добиваться справедливости?
— Я уже написала заявление на возбуждение уголовного дела. Пока я нахожусь в больнице, у меня адвокат, мы решаем, что дальше делать. Все, что я могу, куда я могу написать, – я буду делать все до конца.
— Придерживаются ли такой же позиции другие пострадавшие – люди, которые становятся героями ваших журналистских материалов?
— К сожалению, нет. И их можно понять. В основном тяжело разговаривать с парнями, которые получили тяжелые травмы – разрывы прямой кишки. Я лично знакома с несколькими такими парнями. Они даже отказываются писать заявления, они отказываются предавать эти истории огласке. Их можно понять.
— Конечно, это стигматизированная ситуация.
— Да. Они говорят: "Я хочу это все забыть, я боюсь, что это будет против меня использовано". На самом деле я тоже [думаю], что моя активность будет использована против меня, потому что ко мне уже приходили домой, пока я лежала в больнице, сотрудники МВД, они пытались выведать у моего мужа, что я делала на протяжении последних месяцев в разных регионах страны. А моя работа связана с разъездами – я тележурналист, я езжу в разные регионы страны, чтобы снимать сюжеты.
— Где вы работаете?
— Я работаю на телеканале "Белсат", но в Беларуси он имеет особый статус, нам не дают аккредитации. По законам Беларуси должна быть аккредитация журналистам "Белсата" за их работу. Нас штрафуют, у нас забирают технику, нас задерживают на три часа и всячески препятствуют нашей работе.
— Учитывая положение, в котором находится "Белсат", скажите, вы как человек, который по отношению к другим людям, которые живут в стране, довольно неплохо представляете себе, как работает государственная машина. Тем не менее было ли для вас шоком и неожиданностью то, что начало твориться в городе и в стране после выборов?
— Для меня приятный шок вызывает количество людей, которые вышли на улицы. Я не ждала, что это будет столько людей. Приятный шок и удивление вызывают забастовки наших заводов-гигантов. И, конечно же, полный шок и прострацию – я до сих пор нахожусь в этом состоянии, и, мне кажется, у меня какая-то попытка отрицания – то, что власти делали с людьми.
Очень хорошая фраза была сказана одной из девушек в моей камере, она сказала: "Наверное, так себя чувствовали заложники в Беслане". Я думаю, что так и есть. То, что устроили задержанным людям, – я себя чувствовала задержанной террористами.
Источник:www.currenttime.tv